Contents
Вы не раз писали о том, как много зданий реставрируют в Москве. В одном только парке «Зарядье» восстановили несколько старинных церквей. А пользуемся ли мы опытом западных соседей? Чем вообще московская реставрация отличается от других?
Вопросы об этом мы задали главе Департамента культурного наследия столицы Алексею Емельянову.
Как объединить эпохи?
Ева Крылова, «АиФ»: Алексей Александрович, когда вы говорите о том, что сделали реставраторы в этом году, то всегда упоминаете: объекты были сложными. В чём сложность?
Алексей Емельянов: Памятник потому и становится памятником, что он уникальный и подлинный. Подлинность и уникальность у каждого свои. Задача реставратора — не украсить, а сохранить, подчеркнуть первозданность объекта культурного наследия, его особенности. А это всегда непросто. И реставрация каждого памятника имеет свои особенности. Где-то это белый камень, где-то — скульптура, где-то — мозаика, где-то — живопись… А где-то, как это часто бывает в Москве, — наслоение эпох.
Лауреат прошлогоднего конкурса «Московская реставрация» — палаты в ресторане «Арагви». Это одновременно 4 исторические постройки: стены XVII века; палаты XVIII столетия с единственной сохранившейся живописью того периода вне стен Кремля; остатки гостиницы «Дрезден»; остов сталинского дома, построенного Аркадием Мордвиновым в 1938 г.
Вот такие сложные задачи стоят перед нашими профессионалами реставрации. Да ещё ведь отреставрированные объекты надо «подружить» с современными коммуникациями, включить памятник истории в жизнь столицы, сделать так, чтобы он развивался и жил дальше вместе с нашим городом.
Лицо столицы. Город продолжает возвращать к жизни памятники культуры
Подробнее
Зачем нужны выставки сохранения культурного наследия?
— В Москве только что прошла выставка сохранения культурного наследия и реставрации — Denkmal. А нужна ли она? Разве реставраторы не могут просто работать?
— Конечно, нужна. В этом году в выставке приняли участие 106 экспонентов. Главная задача, которую Москва перед собой ставила, — объединить реставрационное сообщество, обменяться опытом с коллегами из Германии, Италии и других стран.
А кроме того — привлечь в отрасль новые кадры. Поэтому было так много замечательных проектов студентов профильных училищ и вузов со всей России: из Великого Новгорода, Томска, Тюмени. И все они могли пообщаться с мастерами реставрационного сообщества, участвовать в мастер-классах, которые проводили представители Союза реставраторов России, почерпнуть новые знания о технологиях. Это событие в первую очередь образовательное — для молодёжи, у которой горят глаза, которая хочет сохранять историю города. И мы понимаем, что новое поколение в ближайшем будущем даст нам отличный результат.
— Значит, проблем в отрасли нет?
— Конечно, есть. Сегодня у нас появилось много начинающих, ещё неопытных реставраторов. Получается, что они зачастую учатся у мастеров советской школы, которым уже за 60-70. А вот «золотая середина» была вымыта в «лихие 90-е» — кто-то ушёл в бизнес, кто-то сменил род деятельности. В последние годы мы пытались восполнить этот пробел, вернуть старшее и среднее поколение реставраторов-суперпрофессионалов, чтобы они и нынешние студенты стали ближе друг другу.
— Но они уходили из реставрации не из-за хорошей жизни. Сегодня эта профессия привлекательна?
— Если из сотни объектов, что сданы в этом году, половиной занимался бизнес, это значит, что у молодого реставратора есть выбор. А для профессионального роста, да и для роста благосостояния, это очень важно — не зависеть от городских заказов, от бюджетных денег.
Не зря на выставке Denkmal мы провели несколько конкурсов работ именно молодых специалистов — чтобы потенциальные работодатели увидели, на что способны эти ребята. Меня самого впечатлило, как они обращаются с деревом, со смальтой. А исходя из того, что сегодня реализуется огромный объём работ на той же ВДНХ, где приходится восстанавливать скульптуры, иметь дело, к примеру, со смальтой, думаю, что «взрослые» реставраторы уже кое-кого себе присмотрели.
Что говорят иностранцы?
— На вышеупомянутой выставке было много экспертов из Германии, Италии, Голландии. Как они нашли московскую реставрацию, молодых реставраторов?
— Некоторые говорили так: «Мы рады вам помочь, но понимаем, что вы и сами всё прекрасно умеете и делаете на высшем уровне». Количество молодых людей на выставке их удивило, и мы готовим соглашение с итальянской стороной, по которому наши начинающие реставраторы пройдут обучение в Италии.
А совсем недавно в столице прошёл Международный совет по культурному наследию, в котором приняли участие ведущие эксперты этой области. Им очень понравились и масштаб, и уровень реставрационных работ, которые идут у нас. Высоко оценили они и новый облик улиц, благоустроенных по программе «Моя улица». Все были в восторге от парка «Зарядье» и признали, что сегодня он стал одной из визитных карточек столицы, проектом мирового значения.
Когда возьмутся за Северный речной вокзал?
— Сейчас реставрация начинается или уже идёт в доме Наркомфина, на ВДНХ и т. д. А что нас ждёт в ближайшем будущем?
— Наши специалисты в этом году уже восстановили 131 здание. Но реставрационный сезон ещё идёт, и цифра может вырасти. Большое достижение — начало реставрации на крупных сооружениях. Возьмём упомянутый вами памятник русского конструктивизма мирового значения — дом Наркомфина. Работы в нём в этом году идут полным ходом. Применяются самые современные технологии и материалы.
История дома Наркомфина: от советской мечты к развалине с привидениями
Подробнее
Мы согласовали проект реставрации другого важного объекта — Северного речного вокзала. Это здание — речные ворота в наш город. В ближайшие год-два в нём начнутся работы.
— А в следующем году за что возьмётесь?
— Начинаем реставрацию уникального памятника мирового значения — дворца в Останкине. Это наследие русской культуры включает в себя единственный на всю страну театр XVIII века, сохранивший сцену, зрительный зал и другие помещения. Сейчас мы завершаем работу над проектом.
Сколько лет нужно, чтобы отреставрировать всё?
— Когда Москва вышла на нынешние темпы реставрации?
— За последние 4 года у нас стабильные показатели: ежегодно завершаются работы на 100 объектах. Причём половина ведётся на деньги частных инвесторов.
Ещё 6-8 лет назад ситуация была совсем иной: 40% реставрировал город, 30-35% оплачивалось из федеральной казны. Обновляли только знаковые объекты, до более мелких не доходили руки.
А сегодня? Возьмём Денежный переулок. Дом 9 — небольшой особняк, восстановлен в 2012 г. собственником. Дом 11 — один из двух объектов, очень интересных с архитектурной точки зрения, отреставрирован в 2015-м.
Сегодня он — один из номинантов в конкурсе «Московская реставрация». Дом 12 — красивая городская усадьба с интересной судьбой, которая вскоре вновь украсит облик столицы.
— Сколько лет нужно, чтобы отреставрировать «всё самое необходимое»?
— Количество памятников, находящихся в аварийном состоянии, стабильно уменьшается каждый год. И у нас есть все основания предполагать, что такая динамика реставрации исторических объектов сохранится ближайшие 5 лет.
Я говорю это не голословно, а опираясь на выданные задания и разрешения на начало реставрационных работ, согласованные городом и Москомнаследием проекты — их не менее 250. А это значит, что процесс уже запущен: на одних объектах специалисты работают над проектом, на других — уже приступают к работам.
— Количество объектов растёт, придётся привлекать иностранную силу?
— По закону реставрационным делом у нас в стране может заниматься только компания, аттестованная Министерством культуры России.
Другое дело, что в Германии, Италии, других странах Европы есть очень интересные технологии — по покраске, работам по стёклам. Они разрабатывают и современные материалы для консервации белого камня.
Мы сотрудничаем с партнёром, который специализируется на работах по стёклам. Так у него оттенков стекла, сделанного вручную, — более 200. Безусловно, такая помощь нам необходима, это благодатная почва для международного сотрудничества: в области успешно зарекомендовавших себя технологий между российскими специалистами и иностранными. Из года в год оно развивается всё активнее.
